И они пришли в страну Восходящего
Бублика, по которой слонялся взад-вперёд великий отшельник Святой Климентин.
Эх,
дурное настроение было спозаранку у Святого Климентина, и лик его скривился от
уныния, и тщетно он пытался плюнуть через дырку в Луне - не удавалось ему это.
Тут-то он и увидел бодро шагающих по
лучистой траве двух идиотов Оксо и Витни с тачкой, скачущей позади них.
"Ах,
опять эти Оксо Витни! - подумал утомлённо Святой Климентин. - Что же... Надо их
принять - с тем, чтобы побыстрее выпроводить!"
А
лик его в эти самые мгновения уже сам собою превратился в личину с простодушным
и тупоумным выражением лица, под стать лицам наших друзей, которые уже издали
весело кричали: "Хелло, Климентин!" Ведь Святой Климентин всегда
следовал своим заповедям, которые вырубил для себя на скале, дабы не
запамятовать. А одна из заповедей гласила: "Смени личину, дурачина!"
Иными словами, с учёными надо говорить по-учёному, а с ослами - по-ослиному.
Так считал Святой Климентин с малых лет. (С горбатыми же, как вы помните, надо
говорить выпукло!) Однако как бы ни перевоплощался наш Святой Климентин, всегда
оставалась в его тоне железная нотка презрения к тупости человеческой из-за
сознания неодолимой пропасти, лежащей между ним и его собеседником.
-
Так... - сказал Святой Климентин, приветливо хмурясь, - зачем пожаловали?
Эти два дурака, Оксо и Витни, были
бодры и веселы до раздражения.
-
Мы принесли тебе подарок, уважаемый Климентин! - крикнул Оксо, румянясь от
смелости.
-
Угадай-ка, что мы тебе принесли! - загадочно крикнул Витни, звеня и
подпрыгивая.
Святой
Климентин нахмырился, изображая мышление.
- Наверное,
"Симплисгаузен" Гриммельциссимуса! - небрежно бросил он, вовсе не
радуясь.
-
Нет!!! - возопил Оксо, наоборот, радуясь.
-
Ну, тогда третий том двухтомника Ницше, - сказал Климентин.
-
Увы, - вздохнул Витни, - об этом мы даже не подумали.
-
Это уже интересно! - приободрился Святой Климентин и заёрзал,
обзабоченный блестящей
проблемностью. - Что же тогда?!! Уж не парочку ли Шлегелèй?!!
- Нет, - умильно улыбаясь, сказал
Оксо. - Не угадал! Где он у нас, Витни?! Давай достанем!
И
наши друзья полезли в тачку и достали из кучи хлама небольшую железную
коробочку.
Св.
Климентин тут же выхватил у них эту коробочку и затряс ею у уха, силясь
угадать, что же там внутри. Коробочка мужественно молчала. Тогда великий
отшельник вскрыть коробочку консервным ножом.
-
Не делай этого! - заверещал вдруг Оксо благим матом. Коробочка отозвалась эхом
на немецком языке. Климентин вздрогнул и насторожился.
- Отдай, - строго сказал Витни, -
это ж тебе не игрушка.
После чего они с Оксо бережно
поставили коробочку на мягкую травку, вставили ключик в замочек, повернули его,
аккуратно сопя носами, и...
...перед
Святым Климентином, замершем в заморозившем его внимании, возник...
...маленький
живой Ш о п е н г а у э р ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! ! !
Который, впрочем, чуть не умер от
свалившегося на него жизненного опыта.
- О-о-о, - изумился Св. Климентин
впервые в жизни. - Артурчик... Я не знал... Я не рассчитал...
-
Но-но, я тебе не артурчик! - осанисто ответил оклемавшийся Шопенгауэр. - Я -
герр Шопенгауэр. Вы же, уважаемый, имели наглость неосторожно обращаться со
мной, - саркастически скривился он, потирая шишку на великом лбу. - Впрочем, я
не жалуюсь. Я Вам прощаю. Вы же - Святой Климентин, я полагаю. Что же, очень
приятно. Теперь нас двое в этом мире.
Святой Климентин, потрясённый
эрудицией великого философа, весь озарился зарёю своей радости и пошел куда-то,
забыв обо всём. Даже об Оксо и Витни, которые напрасно надеялись услышать
"спасибо" из его уст (за этим они, собственно, и шли).
И часто, в час мрачной печальности,
Святой Климентин открывал любимую коробочку и заводил унылую, но продуктивную
беседу со своим маленьким другом Шопенгауэром, находя в той беседе неизъяснимое
утешение в своём бытии и сознании.
А бывало ещё, Артур вылезал из
своего жилища и начинал сыпать афоризьмами, хвастливо приговаривая: "Сам
придумал!". И требовал, чтобы Св. Климентин записывал всё изречённое.
Самым же отрадным для Климентина был
час, когда он приходил к малютке Шопенгауэру и вздыхал:
- Ну что, старина!.. Мир нелеп! Куда
ни пойдёшь - один пипл, старина!
И
Шопенгауэр в знак согласья качал головою.